Стиль
Я стоял и не мог отвести взгляд 10 или 15 минут (не знаю, точно не засекал). Мгновения бежали перед символом вечности, нависающим над сознанием свинцовой Плитой – такова была энергия картины. Она не отпускала, она властно наполняла собой мозг и уносила прочь в миры холодной чистоты, пустой и переполненной содержанием одновременно.
Люди думают, что порисовать для художника, это что-то, как в SPA сходить или в массажный салон. Тот Восторг Творчества, он может быть болезненен для нетренированной души, а для некоторых он открывает двери ада. Потому что ту огромную энергию восторженного полета, когда внизу и Эльбрус и Арарат может выдержать далеко не каждый.
В этот момент ты находишься на пике своего творчества. Там должен порваться нерв, разорваться веревки, рухнуть стены, оковы, все должно полететь к чертям, чтобы ты СМОГ.
Я понял, что художник по-настоящему счастлив только в тот момент, когда решается судьба картины: быть ей или не быть — когда кладутся последние, завершающие мазки. Ему трудно, возможно даже очень тяжело в эти моменты, но он ощущает направляющую энергию, поднимающиеся в его теле, как будто раскрываются крылья и поднимают над землей, открывая огромные горизонты, и возможно в этот момент он видит будущее.
Меня спросили: «На твоем пейзаже изображена дорога — значит, она должна быть серая?» Я ответил: «Пойдем туда, где я писал эту картину, и я покажу тебе, что асфальтовая дорога имеет фиолетовый и пурпурный оттенки, и даже зеленый, если вглядеться». Мы пошли, и человек увидел, а я смотрел, как он протирал глаза секунду, и удивление было в этих глазах: «И правда!» Это было похоже на маленькое чудо, на открытие зрения. И вот они, краски! Иногда думается, что все эти чудесные цвета в изображении обычной серой дороги – какая то фантастика. Но это не так — мир состоит из ярких цветов. Только если посмотреть вокруг, то увидишь, что на пейзаж наброшена серая-серая пленка. А под ней есть цвета. И художник срывает эту пленку, эту завесу, потому что он научился видеть. Он видит настоящий мир, без серой завесы. И там живут Цвета , и они прекрасны.
Картина вдруг ожила, и я с жадностью изголодавшего путника начал разглядывать детали. Деталь за деталью, и вот открылся еще более тонкий и глубокий пласт шедевра, было чувство, как будто я увидел свет гения: цвета, фактура, краски, формы, – все слилось в едином созвучии, вибрирующем где то в сводах древнего храма.
Обожаю холст, люблю касаться его острым жалом мастихина и покрывать его влажным многоцветием масла.
Сначала Холст на Деревянном подрамнике. Покой, Безмятежность. Но вот в действие вступает Мастихин и Краска, и их легкие касания начинают творить свой причудливый танец первоформы. Затем ритм становятся все более и более страстным и неотвратимым, стремясь к последней, завершающей точке. В результате этого соприкосновения вспыхивает искра нового рождения, новой живописи, получившей название подлинный Лавизм.
Обожаю холст. Обожаю подрамник. Обожаю натягивать. Натягиваю холст на подрамник, и стальные скрепки впиваются острым жалом в подрамник. Острые, каленые стальные скрепки впиваются в белую плоть дерева. А еще обожаю масло. Наношу масло на холст, и оно течет вниз, наполняя собой каждую частицу холста.
Дело в особых состояниях цвета, можно назвать их оттенками, можно назвать их полутонами, но можно назвать их и «нотами», и они настолько неуловимы, и одновременно очевидны, как глыба, как громада горы, и в тоже время легкие и свободные, как ветер на снежных вершинах. Эти ноты вроде бы ничего особенного из себя не представляют, но в тоже время – именно это и есть жизнь. Что это такое? Видимо это МУЗЫКА, в первозданной чистоте своей мелодии и ритма.
Мучения происходят от того, что внутренняя птица расправляет крылья. Чтобы убавить мучения, нужно стараться быть всегда в форме. Отсюда главное правило: Рисовать, писать, придумывать и т.д. каждый день.
Можно использовать то или иное ЧУЖОЕ правило, чтобы достичь ЕГО, СВОЕГО потолка. А дальше? Любоваться открывшимися с потолка видами прекрасного пола? Титаны духа ломали потолок, выходя на новый ритм, к новому, более нестерпимому свету, и новой, более напряженной гармонии, прокладывая путь для своих последователей. Может быть, совершить восхитительный прыжок в СВЕТ, преодолевая, наконец, свой потолок, не стремится лишь графоман, по той простой причине, что он никогда к нему и не поднимался?
Конечно же, проще заниматься тем, что проверено и признано, но время не стоит на месте, и искусство не стоит на месте, и поэтому ставка на свежие ростки, на молодые творческие побеги даст возможность не только пути к большому искусству, но и предоставит шанс открыть для людей новое и вечное.
Даже если Картина почти завершена, нужно поставить точку, которая, как корона увенчала бы картину, спасительно произнеся: Да произведение состоялось! Но попробуй-ка найди эту точку! Попробуй найти те несколько последних аккордов, которые сделают картину завершенной!
Наша живопись – это эксперимент, призванный из точки, где в Свете достигнутого единства заканчивается форма, начать создавать формы не обусловленные, а спонтанные и подчиненные законам другим, законам порожденным первоисточником. Иными словами Лавизм – это живопись Первоформы.
Как аппетит приходит во время еды, так же и вдохновение приходит во время работы. Больше всего вдохновляют маленькие (на первый взгляд) победы. Когда вдруг раз, и … получилось. И тогда мир раскрашивается яркими красками. Вот она, струящаяся свежесть!
